Юлия 06 июн 2013, 11:48
Истории из моей непутевой жизни-3. О гостеприимстве.
jolly_roger_y
6 июня, 11:47
История эта произошла более десятка лет назад, а берет свои истоки в еще более ранних слоях времени. Так что приготовься, о путник, выслушать самую длинную и правдивую историю; а для того, чтобы насладиться ею в полной мере, придержи арабского скакуна своего нетерпения и взнуздай покорного ишака своего несравненного внимания.
Итак, сядь поудобнее, налей себе пиалу ароматного чая и внимай.
Моя мама, будучи выпускницей педагогического ВУЗа советских времен, угодила работать по распределению в солнечный Таджикистан. Три года, положенные ей, она отработала учительницей в кишлаке, вернулась назад. Из Душанбе она привезла любовь к зеленому чаю, умение готовить несравненный плов и коробочки хлопка на память. И, конечно, воспоминания. А в Душанбе она оставила свою подругу Любу, которая вышла там замуж (за русского, конечно), нарожала детишек, да так и работала учительницей в Душанбе.
И вот, когда мне было лет четырнадцать, мама решила навестить Любу. И мы - мама, сестра и я - на большом самолете полетели в Душанбе.
Что рассказать тебе, путник? Арыки с мутной водой, палящее солнце, пестрота и несравненные ароматы восточного базара. Лопающиеся от солнца и спелости арбузы, медовые дыни, груши, а персики - ах, услада для истомленного северного пищеварительного тракта! Нигде я больше не ела таких персиков!
В один из дней мама решила навесить кишлак, где когда-то учительствовала. И мы отправились в дорогу по выжженным солнцем горам. О, моя клавиатура, помоги мне достойно описать эти домики из белой глины, эти глухие заборы, эти огромные чинары! Какие клавиши нажать мне, чтобы вы вместе со мной увидели пестроту халатов и тюбетеек, множество тонких смоляных косичек, оленьи глаза юных красавиц! Нет, нет таких клавиш на моей клавиатуре…
А потом был вечер в доме маминого ученика, и накрытый дастархан, и свежайшие лепешки, и еще что-то, чего я не помню. Помню, как с таджикскими девочками пошли смотреть на озеро, и продирались сквозь терновник, и вышли, оцарапанные и изодранные, к горному ручейку с углублением метр на метр. И помню простодушный ответ хозяина дома на мамин вопрос «Абдухалик, а сколько у тебя детей?» (По двору бегали детишки самого разного возраста, от подростков до голопузых малышей, смуглых и черноглазых). Так вот, Абдухалик подумал с минуту, а потом ответил: «Точно не помню, муалима (учительница), била не то питнасать, не то шеснасать, живых осталось не то семь, не то восемь. Точно не помню, нада жина спрасиль. Все от Аллаха…»
А потом была ночь, и спать на курпачах было непривычно, и проснулась я затемно, и вышла на улицу.
И увидела и узнала я то, что по сей день не забуду, о путник. Так внимай же, чтоб не пропустить ни единой капли из кувшина божественного знания!
Увидела я черные горы, и их смутно-светлые снежные вершины; и бледнеющие звезды, и все было покрыто мраком, и тишина стояла в ущелье; и вдруг засветлело небо над самой высокой и черной горой! И первый луч озарил вершину, и стала она в свете солнца белой и чистой, и, прогоняя ночную мглу, полился ярким живым потоком по снежному склону всепобеждающий свет! И ожила, засияла долина, запели птицы, закричал скот во дворах, и запахло дымком из земляных печей, и где-то зажурчала вода… И никогда, нигде я не видела ничего столь же прекрасного! Так знай же, о путник, «что за холодной зимой приходит солнечная весна, только этот закон и следует помнить; что же касается обратного – то лучше его позабыть.» (Леонид Соловьев, «Очарованный принц»)
Собственно, довольно лирики. Это все было предисловием. Путешествие в Таджикистан осталось в детстве, прошло с десяток лет, на дворе стояла первая половина девяностых. Я была замужем за первым мужем, работавшим сутками на скорой помощи, и жили мы на улице Хошимина, минутах в двадцати от моей мамы. Было прекрасное летнее утро. Дочка моя была в деревне, мама уехала на выходные туда же. Я ждала мужа с работы, он как раз должен был прийти с суток, и вдруг раздался телефонный звонок. Звонила соседка мамы. Коротко она сообщила, что в нашем подъезде сидят на ступеньках два человека азиатской внешности, в тюбетейках, и на вопросы соседей говорят, что приехали в гости к своей сестре Вере (это моя мама). И если они действительно приехали в гости, то нужно что-то с ними делать, иначе соседи вызовут сотрудников каких-нибудь органов, и эти органы уж точно с нашими гостями что-то сделают, лучше не думать, что именно.
Недолго думая, я понеслась к маме. Люди, действительно сидевшие на ступеньках, оказались теми самыми мамиными учениками Нарзулло и Абдухаликом, у которых мы гостили в кишлаке Киблаи. Закон гостеприимства свят, и да будет пожран шакалами и гиенами тот нечестивец, что откажет гостю в пиале чая!
Поэтому я схватила нежданных гостей и повезла к себе. Критически осмотрев их и выслушав печальный рассказ о том, как уже прошла их встреча с доблестной милицией и во сколько она обошлась, я выдала им полотенца, мыло, затолкала их в ванную и критически осмотрела холодильник. В холодильнике лежали: свиное сало, свиное мясо…. И все. Мусульмане это не едят. Поэтому я метнулась к соседке и выклянчила у нее в долг курицу. По-быстрому приготовила что-то из курицы, отварила рис, заварила зеленый чай в огромном чайнике (я ж говорила, что мама любит зеленый чай – ну так и мне по наследству передала привычку его пить, слава аллаху!)
Тут снова раздался телефонный звонок. Это муж, менявший в то время место работы, просил подвезти ему какие-то документы на Петроградскую. Мда, утречко задалось!
Я усадила гостей перед телевизором, причем предложила им сесть в кресла, но они, смущенно улыбаясь, уселись на паласе. Выдала им еду, поставила чайник и пиалы, схватила документы и унеслась к мужу. Пока он ходил по делам, не было минуты, чтобы рассказать ему о гостях. Домой мы возвращались вместе, и опять как-то вылетело из головы в суматохе…
Заходим в подъезд, муж заходит в квартиру первым, а я в коридоре перекинулась парой слов с соседкой, у которой курицу занимала.
Я захожу следом и вижу лицо мужа.
Нет, ну а у вас какое лицо было бы?
Вот представьте себе. Вы отработали сутки, спасая жизни. Потом по жаре бегали с документами и на собеседование. Вы очень хотите в душ, спать и есть, последовательность может быть любая, лучше все одновременно. У вас только одна мысль – упасть на диван. Марафон закончен, вы заходите в свою комнату, вот ваш диван, вот ваш палас, а на паласе сидят два человека в халатах и намотанных на головы на манер чалмы полотенцах, пьют чай из пиал, одновременно поворачивают к вам смуглые лица и, улыбаясь золотым ртом, говорят хором, как детском саду: «Салям алейкум!»
Гоголь рыдает от зависти, немая сцена – похлеще, чем в «Ревизоре».
Естественно, я получила по первое число за то, что оставила в квартире двух посторонних людей. Естественно, потом все утряслось и улеглось. Но вот это выражение лица мужа, на котором явственно было написано и сомнение в том, что это его квартира, и сомнение в реальности происходящего, и
сомнение в собственной нормальности – никогда не забуду.
Вот прям приятно вспомнить!
Благословен, кто подает, но пуще
Благословен даянье не берущий.
PS. Как там без нас Володька...
PPS. Ну, Катька, погоди!